Русским царям башкиры когда-то платили ясак (дань) медом. «И при СССР наши с медом могли в Москве «пробить» любую гостиницу», — вспоминает гендиректор ООО «Башкирский мед» Ришат Галеев. Теперь мед — объект местного бизнеса, и в этом качестве он демонстрирует свое главное свойство: много не съешь, а влипнуть можно.
Башкирия производит ежегодно до 6000 т меда, на фирму Галеева, крупнейшую из частных торговых компаний, приходится лишь сотая доля — 40–60 т в год. У крупнейшей государственной конторы — ГУП «Центр по пчеловодству и апитерапии» — объемы реализации аналогичные. Половина всего меда остается в Башкирии, половина расходится по стране, хотя продать его нелегко: башкирские пасечники отдают мед по 80 рублей за килограмм и торговцам проще выдавать за башкирский вдвое более дешевый мед с юга России.
Галеев, зная, что медом покупателей не удивить, поражает их упаковкой: ее используется аж 190 видов. В цехе, который он арендует на уфимской чаеразвесочной фабрике, я вижу стеклянные немецкие банки, глиняные горшки, туеса из бересты и даже деревянных медведей с бочонками в лапах. Иногда упаковка стоит на порядок дороже содержимого, но в среднем фасованный мед Галеев продает вдвое дороже, чем на пасеке. Своих же пчеловодческих хозяйств у Галеева нет.
Фирма Галеева продает еще и бортевой мед. Это продукт диких пчел, добываемый из бортей — полостей, специально выдолбленных в деревьях. Галеев, биолог по образованию и бывший сотрудник одного из заповедников, увлечен диким медом давно. Он точно знает, что Башкирия — единственное место в Европе, где сохранились древние технологии пчеловодства. И знает, где именно они сохранились: бортевой мед ему поставляют несколько семей, живущих возле заповедника Шульган-Таш на юго-востоке Башкирии. Тонна этого деликатеса, собранная в прошлом сезоне, разошлась моментально, хотя бортевой мед и дороже улейного более чем в 5 раз.
— Люди как только узнают, что можно купить дикий мед, о другом часто и слышать не хотят, — объясняет Галеев.
Источник: